Зенон разоблачает Эйнштейна

В своих апориях Зенон описывает простейшие процессы, понимание и описание которых ни у кого и никогда не вызывало никаких трудностей. Но Зенон посредством простеньких терминологических хитростей формулирует такое описание, которые делают протекание этих простеньких процессов невозможным.

«Дихотомия»: прежде чем объект пройдет какой-то путь, он сначала должен пройти его половину. А прежде чем он пройдет эту половину, он сначала должен пройти половину этой половины, и т.д. Таким образом, начать движение невозможно.

В этой апории необходимым условием успешного протекания процесса является перемещение объекта из начальной точки в конечную. Прохождение объектом половины пути является не условием успешного протекания процесса, а его следствием. Поэтому если это следствие сделать необходимым условием перемещения объекта (как и поступает Зенон), то объект не сможет сдвинуться с места, ибо условием перемещения становится ситуация, которая может возникнуть, лишь в процессе перемещения объекта.

Несложно придумать аналогичную апорию: прежде чем объект сможет сдвинуться с места, он должен начать движение, но прежде чем он сможет начать движение, объект должен сдвинуться с места. Решение: «Сдвинуться с места» и «начать движение» есть синонимы. И поэтому явления, описываемые этими понятиями, не имеют причинно-следственной зависимости, а установленная (посредством формальной стилистики) между этими явлениями причинно-следственная зависимость, есть хитрость, не адекватная объективной реальности, которая создаёт видимость неразрешимого противоречия.

В апории «Ахиллес и черепаха» погоня заканчивается успехом, если Ахиллес и черепаха оказываются в одной и той же точке. Но Зенон направляет Ахиллеса в точку, где черепахи уже нет.

Утрируя, можно направить Ахиллеса в точку, где черепахи вообще никогда не было. Но в этом случае хитрость исчезает, и обман становится очевидным.

Своими апориями Зенон пытается обратить внимание исследователей на важность точного (адекватного реальности) определения используемых в теориях понятий. Ибо неточность определений ведет к рождению в теориях логических противоречий.

Так, если понятие «время» определить как абстрактную длительность, протекающую параллельно изменяющемуся миру, то апория «Стрела» неизбежно рождает противоречие. Ибо в этом случае вполне можно взять такое малое мгновение времени, за которое летящая стрела не успела изменить своего пространственного положения, т.е. покоилась. А сумма таких мгновений может дать только покой, но не движение.

Апория «Стрела» успешно решается, только если время определяется как последовательность изменений образующих мир элементов.

Малая частица времени – мгновение определяется бесконечным количеством изменений образующих мир элементов, включая и изменение пространственного положения стрелы. Если же летящая стрела не изменила своего пространственного положения, то, стало быть, не было никакого, даже самого малого, мгновения.

Нет изменений – нет времени.

Время есть последовательность изменений, происходящих со всеми образующими мир элементами (от планет и звезд, до элементарных частиц); так же как и человечество есть совокупность всех людей нашей планеты. Поэтому термин «время в собственной системе отсчета объекта» это такая же нелепость, как и термин «человечество в отдельно взятой деревне».

Печален тот факт, что усилия Зенона остаются тщетными, даже сейчас, спустя две с половиной тысячи лет.

Об этом говорят многочисленные неудачные попытки решить апории Зенона, что, кстати сказать, определяет ещё одну неудачу – неспособность решить проблему истинности или ложности теории относительности Эйнштейна.

А задачи эти однотипные: и апории Зенона, и противоречия теории Эйнштейна решаются посредством точного (адекватного реальности) определения используемых понятий.

Утверждение Эйнштейна об относительности одновременности рождается в мысленном эксперименте, где в безотносительно покоящейся системе, (то есть в абсолютно покоящейся – чего в объективной реальности не существует) – рассматривается покоящийся стержень длиною AB. Синхронизация часов, расположенных на концах стержня, осуществляемая световым импульсом, даёт результат времени прохождения импульсом расстояния AB равный AB/V.

А если стержень движется со скоростью v относительно абсолютно покоящейся системы, то этот результат равен AB/(V+v), что, по мнению Эйнштейна, и является доказательством того, что одновременность покоя отличается от одновременности движения.

Ошибка заключается в том, что если рассматриваются только две системы отсчета (система и стержень), а в обозримом пространстве нет никаких иных систем (включая мировой эфир), относительно которых можно было бы одну из рассматриваемых систем считать покоящейся, то в этом случае мы обязаны признать обе системы либо равноправно движущимися, либо равноправно покоящимися относительно друг друга, что исключает возможность рождения эффекта относительности одновременности. То есть Эйнштейн, элементарно, отобрал у покоя законно принадлежащую ему относительность, и незаконно передал её одновременности.

Видимо, здесь Эйнштейном была сформирована хитрость достойная Зенона. Ибо огромное количество далеко не глупых людей сочли, что его теории отражают истину.

Но бросающаяся в глаза элементарность ошибки не даёт покоя тоже немалому количеству также далеко не глупых людей.

Но большинство за первыми. Хотя, это ровным счётом, ничего не значит. Истина определяется не большинством голосов.